Елабуга в годы пугачевщины.
В 1773-1775 гг. по бескрайним просторам между Доном и Уралом прокатилась мощная волна народного возмущения, вошедшая в историю как крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева или просто пугачевщина. Хотя Елабужский край и оказался на северной окраине территории, охваченной антиправительственными выступлениями, местное население самым активнейшим образом участвовало во всех этапах данного движения. Эта активность была обусловлена целым рядом причин.
Во-первых, с 60-х гг. XVIII в. в крае существенно усилились феодально-крепостнические порядки. До четырех-пяти дней возросла барщина у помещичьих крестьян. Помещики же получили право отправлять своих людей на поселение в Сибирь, на каторжные работы. Десятки тысяч приписных крестьян трудились в Казанском адмиралтействе, на горных заводах. Во-вторых, основная категория местного населения — государственные (прежние ясачные) крестьяне — изнемогали от лашманных работ, которые, по сути, приводили к неизбежному разорению хозяйства работника. Кроме того, сильное недовольство у народов Поволжья и Прикамья вызывала политика насильственной христианизации и русификации, которую проводило самодержавие с помощью местной власти.
Первые повстанческие отряды под Елабугой появились в конце октября — начале ноября из-за Вятки. Привели их сюда сотник Шариф Якупов и старшина Кузмет Ишметов. Есаул Тимофей Григорьев привел крестьян деревень Боровецкое, Чалны и Орловка (ныне территория города Набережные Челны), а есаул Федот Николаев — «пашенных казаков» из Тарловки. Крещеный татарин Григорий Артемьев руководил под Елабугой крестьянами деревень Большая и Малая Шильня. Один из образовавшихся в Закамье отрядов численностью более 600 человек переправился в Бетьках через Каму и в начале ноября также подступил к Елабуге.
Плохо вооруженные и слабо обученные восставшие, не имея достаточных сил взять городок, послали гонца с требованием выслать представителей Елабуги для переговоров. Переговоры шли недалеко от города, на лужайке. Представитель восставших читал указ Пугачева, призывал признать царем «Петра III», требовал, чтобы указ был прочитан перед народом. Но духовные отцы города, державшие власть в своих руках, скрыли от елабужан пугачевские указы и начали готовить городок к обороне: вооружили многочисленных священников и других чинов «охотничьими ружьями, бердышами, выставили караулы, выбрав более или менее способных». В то же время городские низы были готовы принять восставшие отряды.
Волостной центр село Танайка, население которого находилось в недоброжелательных отношениях с елабужанами, становится в эти дни одним из очагов восстания в Предкамье, своеобразным местом сбора и опорным пунктом восставших. С конца ноября небольшие татаро-удмуртские и русские отряды периодически стали нападать на Елабугу. В декабре они объединились в большой отряд и готовились к решительной схватке за городок. Восставшими руководили ясачные татары Казанского уезда — старшина Кузмет Ишметов, сотник и атаман Шариф Якупов и учинили там самую настоящую бойню. На ближайшее поле было выведено более 200 пленных повстанцев, где они были зарублены. Попавший в плен заместитель Ш. Якупова сотник Назар Алексеев был повешен. Имущество жертв было роздано елабужским «святым отцам» в виде компенсации за причинённый «ворами» ущерб. Такова была судьба еще 17 восставших деревень . За несколько дней «целые деревни запустели совсем и нужны были долгие годы, чтобы они заселились снова народом». И. В. Шишкин писал, что «за селом Танайка доныне известны два лога, наполненные их трупами и забросанные землей» . Оставшиеся в живых жители разбежались, дома сгорели.
Почти на полгода крестьянские выступления в Елабужском крае затихают. Обескровленные селения залечивали свои раны. К тому же в мае начались полевые работы. Война войной, а кормить семью надо.
В июне 1774 г. армия восставших снова появилась в Прикамье. После неудачной осады Оренбурга Пугачев, пройдя по уральским заводам, двинулся на Каму. Взяв Осу и переправившись семитысячной армией через реку, он захватил Боткинский и Ижевский заводы. Пугачев шел к Елабуге через селения Агрыз, Тирся, Алнаши, Камаево и Бондюгу. Его путь проходил через село Сарали.
Некоторые источники утверждают, что Пугачев под Елабугу пребывает 28 июня и «шумно отпраздновав грандиозной попойкой своё тезоименитство под именем Петра III» в Саралях, где он остановился в доме заводчика и богатого купца С. Т. Красильникова (по Н. П. Рычкову), наутро двинулся к Елабуге. Там он принимает делегацию елабужан во главе со старшиной Михаилом Кусакиным (сыном «мордяного уставщика» Ивана Кусакина), свою армия располагает севернее и южнее пригорода и сам проводит ночь в шатре «не далее одной версты».
Если верить хорошо известным работам («История города Елабуги» И. Шишкина, «Здравствуй, Елабуга», «Уездная Елабуга» Савиной и т.п.), где приводятся эти данные, Емельян Пугачев ночевал под Елабугой как минимум две ночи. Однако документы указывают на другой ход событий. По ним 28 июня «самодержец» ещё только направляется на юг с Ижевского завода, а 29 июня дает отдохнуть войску в Аг-рызе. Так что в Елабугу он мог прибыть не раньше полудня 1 июля. Приняв делегацию во главе с волостным старшиной (ввиду того, что городские и церковные верхи заблаговременно уехали в Казань) и обговорив условия изъявления покорности горожан, Пугачев всё-таки обустраивается вне пределов крепостных стен.
Большая часть пугачевских войск расположилась на ночлег севернее пригорода в поле (в районе совр. Казанского Богородицкого монастыря). «Государь» не хотел, чтобы идущий по пятам подполковник Михельсон застал его врасплох. Он не знал, что каратели в это время только начали строить переправу через Каму выше Пьяного Бора у села Каракулино. Сам Е. Пугачев со своим штабом и частью армии расположился на берегу Тоймы на мензелинской дороге, откуда хорошо просматривалась Кама вплоть до Бетьков, куда из Мензелинска быстрым маршем шел полковник Обернибесов.
Жители Елабуги говорили, что восставших было несметное число. На самом деле численность основной армии редко доходила до 15-20 тысяч человек. Постоянно получавший от своих эмиссаров все новые и новые крестьянские отряды Е. Пугачев не сильно заботился об их сохранении. А крестьяне не казаки, подолгу у «государя» не задерживались. Судя по переписке пугачевского полковника Бахтияра Канкаева с Пугачевым, по берегам Камы действовали многочисленные татаро-русские отряды. Сам Канкаев со своими отрядами играл очень важную роль не только в комплектовании пугачевской армии, но и в прикрытии ее со стороны Камы. Под Елабугой Пугачев, так же как и везде, принимал новые команды крестьян и их делегации, ставил над пригородами и волостями своих людей.
По всем признакам, Пугачев очень спешил. Елабуга, которая в зимнюю кампанию ожесточенно сопротивлялась, и под стенами которой сложили свои головы чуть ли не тысяча повстанцев, была прощена. Здесь даже не устраивались показательные казни, как в Агрызе или Мамадыше. Это послужило поводом для появления ещё одного мифа, согласно которому прибывший под Елабугу Пугачев к утру ослеп и прозрел лишь по истечении некоторого времени, и увидев в этом дурное предзнаменование и явное «заступление божье», он строго-настрого приказал своим людям не чинить горожанам вреда.
Хотя, скорее всего, размеры «подарков» «Петру Федоровичу» были столь весомыми, что тот строго запретил своему разношерстному воинству чинить какой-либо разбой горожанам. Второго июля «армия» вошла в Елабугу через Никольские ворота, прошла по северо-западной части крепости и вышла через ворота Казанские. Привал был сделан на р. Танайке южнее д. Колосовка. Сюда прибыли делегации из разных окрестных селений. «Государь» поблагодарил всех за верность, особенно танаевских крестьян, и по традиции жаловал «землями, водами, лесами и рыбными ловлями». Дальнейший путь повстанческой армии лежал на Казань. Пройдя через Лекарево, Мурзиху и переправившись через Вятку, это воинство четвертого июля заняла Мамадыш.
После ухода Пугачева руководство Елабуги осталось в весьма затруднительном положении. В волостях власть находилась в руках повстанцев. Все переправы через Каму были под контролем Бахтияра Канкаева. Сам он во главе крупного отряда прошел мимо Елабуги 3 июля. Прикрывая тылы Пугачева, он спешил в Мамадыш (заметим, что в Мамадыше Канкаев получил высшее пугачевское звание «бригадир»). Но в это же время у пристани Бетьки полковник Обернибесов разгромил пугачевскую «флотилию», а баржи с хлебом отправил в Елабугу. К вечеру пятого июля елабужане получили известие, что двухтысячный полк подполковника Михельсона переправился через Иж и быстрым маршем идет по следам Пугачева. Если бы они только знали, что Михельсон не появится в Елабуге, а пройдет быстрым маршем намного севернее (через Грахово) и переправится через Вятку у д. Нижние Шуни, что в 45 км выше Мамадыша. Склонность карателей не церемониться даже с должностными лицами, проявившему к самозванцу лояльность, должна было вызвать у «отцов города» обоснованную тревогу за своё будущее. Это же чувство, наверное, было и у «святых отцов». И тогда, как спасение появляется легенда об ослеплении Пугачева. А попробуй оспорь в XVIII в. божественное вмешательство.